Есть у Александра Сергеевича Пушкина замечательное небольшое стихотворение, посвящённое Екатерине Николаевне Ушаковой, написанное ко дню её восемнадцатилетия. Эта очаровательная миниатюра в духе небольшого посвящения в альбом обыгрывает бытовавшую фразу "Аминь, аминь, рассыпься" использовавшуюся как заклинание против нечистой силы.
Eк. H. УШАКОВОЙ
Когда, бывало, в старину
Являлся дух иль привиденье,
То прогоняло сатану
Простое это изреченье:
"Аминь, аминь, рассыпься!" В наши дни
Гораздо менее бесов и привидений;
Бог ведает, куда девалися они.
Но ты, мой злой иль добрый гений,
Когда я вижу пред собой
Твой профиль и глаза, и кудри золотые,
Когда я слышу голос твой
И речи резвые, живые -
Я очарован, я горю
И содрогаюсь пред тобою,
И сердцу, полному мечтою,
"Аминь, аминь, рассыпься!" - говорю.
(1827 г.)
Нужно отдать должное поэту-классику в том, что в его стихах есть весьма оригинальные по неожиданности "ходы образа". Вот, например, в стихотворении "Туманский прав…", где Пушкин сначала как бы принимает сторону другого поэта в сопоставлении женского образа то с радугой, то с розой, но вдруг, в финале, заключает, иное:
Сравненья прочие не столько хороши;
Поэт не виноват - сравненья неудобны.
Вы прелестью лица и прелестью души,
К несчастью, бесподобны.
(1824 г.)
Или вот этот чудный поэтический пушкинский перл из его стихотворения "Признание" (1827 г.):
...Ах, обмануть меня не трудно,
Я сам обманываться рад.
Немало "острых" поворотов мысли можно найти и в его едких эпиграммах. Но вернёмся к рассматриваемому стихотворению. Во второй его части лирический герой как бы в шутку применяет заклинание нечистой силы к адресату стиха – молоденькой женской особе. Не знаю, как вам, но мне такой прямолинейный перенос заклинания представляется некорректностым по отношению к милому созданию и внушает недоверие скрытым в нём вутренним противоречием. С одной стороны, лирический герой очарован присутствием молодой особы, он горит и содрогается по его собственному признанию, но вместе с тем пытается отогнать и это чувство, и его причину. Конечно, читатель улавливает отенок шутки во всём этом, но удачна ли она? Обыгрывая ситуацию с заклинанием, думается, может быть, интереснее в ней было бы использование заклинания по принципу "от обратного"? Т.е., испытывая очарованность и горение, лирический герой своим собственным заговором пытается не прогнать, а остановить своё драгоценное видение примерно так:
…Когда я вижу пред собой
Твой профиль и глаза, и кудри золотые,
Когда я слышу голос твой
И речи резвые, живые -
Я очарован, я горю
И содрогаюсь пред тобою,
И сердцу, полному мечтою,
"Застынь, застынь, виденье!" - говорю.
